Книга Облака славы. Жизнь и легенда Роберта Э. Ли - Майкл Корда

жара летом не могли быть комфортными, отсюда и та быстрота и удовольствие, с которыми люди очень скоро отказывались от них в пользу железной дороги, с радостью принимая запах конского навоза за гарь и дым локомотива. Стоит напомнить, что среди множества новшеств, которые еще ждали Роберта в июне 1825 года, были железные дороги, телеграф, водопровод и револьвер.

Оставив позади Вирджинию и Мэриленд и перебравшись в Пенсильванию, Роберт не мог не заметить одного важного изменения. Впервые в жизни он оказался в той части страны, где не существовало рабства. На Юге негры были вездесущи, и в то же время их присутствие почти не замечалось. Они трудились на полях, в амбарах и конюшнях, выполняли рутинную работу в городах, в зажиточных семьях были слугами на кухне и в доме, их можно было купить и продать, как скот, или оставить наследникам по завещанию, как любую другую собственность, или использовать для уплаты долгов, но в любом виде они были постоянным, привычным присутствием. Несмотря на тяжелое положение, у матери Роберта Э. Ли было четыре раба, подаренных ей отцом, а в больших домах, которые она посещала, большинство слуг и все полевые рабочие были черными. В Пенсильвании чернокожих было сравнительно мало, и те немногие, кто там жил, были свободными - не обязательно на равных, но в то же время ничьей собственностью, могли вступать в законный брак и воспитывать своих детей без страха, что в любой момент их могут продать на плантации глубокого Юга, чтобы выплатить долг, и никогда больше не увидеть свою семью. Чем дальше на север уходило путешествие Роберта, тем меньше черных лиц он видел, и ни одно из них не было в рабстве.

Нью-Йорк в то время был обескураживающим и шумным мегаполисом с населением более 200 000 человек, и из него регулярно отправлялись пароходы вверх по реке Гудзон до Покипси и Олбани. Они не причаливали к Вест-Пойнту, расположенному чуть менее чем в сорока милях выше по течению, а лишь останавливались там достаточно долго, чтобы посетителя можно было высадить на берег в маленькой лодке. Это было отражением как физической изоляции Военной академии США - она располагалась на полуострове, окруженном фермерскими угодьями и несколькими небольшими деревнями, с плохими дорогами, которые зимой часто становились непроходимыми, - так и ее все еще неоднозначного места в жизни страны. Хотя президенты Адамс и Джефферсон выступали за создание национальной военной академии, без которой Соединенным Штатам, возможно, снова пришлось бы полагаться на иностранцев в качестве артиллеристов и военных инженеров, как это было во время Революционной войны, ни они, ни Конгресс не хотели создавать военную элиту; а президент Джефферсон, чьи утопические взгляды были хорошо известны, хотел объединить военную академию со школой естественных наук и тем, что позже будет названо гражданским строительством. Размещение академии в Вест-Пойнте было одновременно и данью уважения героическому прошлому, когда Вест-Пойнт был ключом к реке Гудзон, главным связующим звеном между колониями Новой Англии и их родственными колониями на юге, и разумным финансовым шагом. Там уже была казарма и рота "Корпуса артиллеристов и инженеров". Первый суперинтендант Военной академии США согласился на эту должность, полагая, что сразу же после открытия академия будет переведена в Вашингтон, но в этом ему пришлось разочароваться: скупость Конгресса в отношении военных вынудила академию развиваться медленно и рывками там, где она находилась, в нижней части долины Гудзона, вместо того чтобы переехать в новый грандиозный кампус в столице, по примеру парижской Les Invalides. Первые годы существования академии были отмечены политическими распрями, неопределенным учебным планом, открытой враждой между суперинтендантом и преподавателями, а также сообщениями о неповиновении, пьянстве и периодических бунтах среди кадетов. Возраст кадетов варьировался от мальчиков десяти лет до женатых мужчин с собственными детьми, а кадеты, преподавательский состав и суперинтендант часто посылали письма с жалобами друг на друга военному министру и даже президенту. Назначение брет-майора (вскоре ставшего полковником) Сильвануса Тайера на должность суперинтенданта наконец принесло в академию порядок, дисциплину, знаменитую вест-пойнтскую "систему чести" и конкурсные экзамены и постепенно превратило ее в популярное учреждение, напоминающее современную форму; а кадеты в своих серых мундирах, накрахмаленных белых брюках и плюмажных черных шляпах из лакированной кожи с подбородниками из полированной латунной чешуи стали заветной национальной достопримечательностью.

Но учебное заведение, к которому в июне 1825 года подплыл Роберт Э. Ли, было значительно меньше, чем сейчас: в нем обучалось около 200 студентов в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года, а впечатляющие здания из серого камня, возвышающиеся, как скалы, от реки до часовни, еще не были построены. Однако вместе с Банкер-Хиллом и Вэлли-Форджем он входил в число великих исторических мест молодой республики. Здесь Вашингтон когда-то сделал свою штаб-квартиру, Костюшко зимовал в хижине с видом на Гудзон, британская эскадра штурмовала форты по обе стороны реки; повсюду были памятники, мемориалы, могилы и остатки каменных укреплений - воспоминаний о войне и "крови патриотов" достаточно, чтобы вдохновить душу любого, кроме самого скучного кадета. Академия по-прежнему состояла из двух четырехэтажных каменных казарм, покрытых штукатуркой, одного двухэтажного учебного корпуса и самодельной "длинной столовой... заброшенного места, используемого в качестве гостиницы нанимателем столовой... который по ночам теснил в своих десяти комнатах большинство из тех, кто приезжал в Пойнт навестить друзей" или членов семьи. Каменная пристань, на которой высаживались посетители, охранялась только часовым с артиллеристом, чтобы кадеты не принимали неподходящих гостей или в чрезмерном количестве. Английский посетитель, знающий толк в деталях - Вест-Пойнт уже становился туристической достопримечательностью, - с некоторым удовольствием отметил, что в академии было десять пушек разных размеров, кроме того, гаубица и две мортиры, и что среди пушек были "два прекрасных латунных полевых орудия... . привезенные в Соединенные Штаты французами во время революционной войны", с надписью, несколько ироничной для республиканского учреждения, с девизом Ultima ratio regum, который Людовик XIV приказал разместить на всей французской артиллерии: "Последний довод королей". Тот же посетитель был поражен масштабами и сложностью учебной программы для кадетов и потрясен "природными красотами этого места". Однако, если не считать великолепного и вызывающего восхищение вида на Гудзон, крутой и лесистой местности, сама Военная академия США еще не была местом, внушающим трепет тем, кто приближался к ней, и по-прежнему напоминала то, чем она была: довольно потрепанный, обветшалый армейский пост, тем более что в летние месяцы курсанты размещались в палатках, установленных аккуратными рядами на равнине и названных Лагерь Адамса, в честь Джона Куинси Адамса, который в то время